Гелиос 58. Том 1. Бегство к себе (Издание второе) - Сергей Сигрин

class="p1">– Но и это тоже – хрень, – не заметил фальши Робер. – Самая большая хренющая хрень состоит в том, что нас хотят здесь оставить или даже утилизировать, как отработанный шлак.

– Твою ж так! – на сей раз, по-настоящему, неприятно удивился Арин.

– Но у меня есть план и давай-ка мы его начнём осуществлять, – произнёс Робер.

Он снял транспортный контейнер, выполненный в виде рюкзака и закрепляемый за спиной скафандра, поставил на поверхность и вытащил оттуда какое-то устройство с проводами.

– Смотри, что я нашёл в наших запасниках, – хитро прищурился Робер.

– Это же тритиевый детонатор, – догадался Арин.

– Ай молодец – сто пудов в твою копилку! – то ли похвалил, то ли пошутил Робер. – Открывай люк обслуживания, подкинем небольшую шмуглю на борт.

– Что? – не понял Арин.

– Контрабандос, твою ж так! – засмеялся Робер. – Ты что, в школе языки мира для общего развития не учил?

– Я механик, мой язык – стук ключа по корпусу, – нашёлся Арин.

– Вот и открывай люк, – приказал Робер.

Арин повернул обе рукоятки на люке техобслуживания на девяносто градусов, блокирующие стержни спрятались в свои пазы и крышка люка плавно открылась.

– Ого, тут можно человек сорок разместить с комфортом и шлюхами, – заглянул под внешнюю обшивку цистерны Робер.

– Думаю, им не будет чем дышать, – не понял шутки Арин.

– А мы всех в комбезики для космоса оденем, – усмехнулся Робер, закрепляя тритиевый детонатор, – вот веселье то будет. Всё – готово, закрываем.

Арин взялся за рукоятки, потянул на себя и люк плавно закрылся, рукоятки автоматически повернулись на девяносто градусов в обратную сторону, а блокирующие стержни встали на свои места в обшивке цистерны, надёжно зафиксировав крышку.

– Запускай бочку, а мы тем временем двинем на переговорную, – криво ухмыльнулся Робер. – Закажем тачку для братвы.

Арин запустил процедуру возврата автоматической цистерны доставки – на табло появился обратный отсчёт до старта и, убедившись, что процедура исполняется штатно и система не выдаёт никаких ошибок, поспешил вслед за Робером. Когда они уже почти зашли в шлюз тамбура, под рёв двигателей и свист генератора гравиполя, цистерна, наполненная до краёв активным гелием и небольшим сюрпризом от Робера, плавно взмыла ввысь.

Глава 45

«Что мы имеем на текущий момент? Нас осталось четверо на ходу и ещё двое лежат в медицинском отсеке. Нас должны забрать буквально вот-вот, но это не точно, и, скорее всего, не заберут, даже когда мы наполним последнюю бочку… Они там только и ждут, чтобы свалить – капитан, даже речь соизволил произнести – мол вы молодцы, так держать и всё такое, вперёд, банзай и убейтесь ради прибыли компании… Что-то мне внутри подсказывает, что капитан выполнит приказ с Земли без раздумий и соблюдения этических норм космоплавания. Хотя, может его первый помощник чего сообразит и пошлёт за нами челнок… Нам так и не рассказали, что случилось с предыдущими командами – в архиве станции информация удалена. Тогда что?» – Габриэль лежал на своей кровати и смотрел в серый потолок каюты. В сером пространстве было легко размышлять – ничто не отвлекало и не задерживало на себе внимания, но сейчас Габриэль заметил, что воздух в каюте стал странно преломляться и становиться похожим на струи тёплого воздуха, поднимающиеся жарким летним днём от раскалённой земли. Потоки уплотнялись и обретали форму, и вскоре посередине каюты Габриэля, касаясь пола нижним и упираясь в потолок верхним концом, висело веретенообразное тело, состоящее наполовину из серого тумана и наполовину из струй светящегося тусклым оранжевым светом газа, внутри него, подчиняясь каким-то неведомым законам, носились россыпи голубых искр. Сознания коснулась мягкая кошачья лапка.

– Ит-тра? – удивился Габриэль.

– Мы начали восстанавливаться, – прозвучала мысль в голове Габриэля, – для вас это плохо.

– То есть скоро произойдёт переход? – догадался Габриэль.

– Да. И вам нужно срочно покинуть это место, – передал свою мысль Ит-тра.

– Нас не собираются забирать, пока мы не наполним последнюю цистерну, – сказал Габриэль.

– Вам нельзя её наполнять, – пришла мысль Ит-тра. – Это есть часть нашего плана – после угасания всех процессов обмена в нашем мире, мы дали вам знания о получении необходимого количества энергии для межзвёздных перелётов из, как вы его называете, активного гелия.

– Но почему? – мысленно спросил Габриэль. – Ведь мы выкачиваем важнейший ресурс вашего мира?

– Да, это правда, это действительно важнейший ресурс нашего мира, – подтвердил пла-а-ма, – но если бы мы оставили всё как есть, то под действием сил гравитации ядра, активный гелий продолжил бы сжиматься и со временем превратился бы в металл.

Габриэль испытал ощущение в сознании, словно внутри его черепной коробки пронёсся лёгкий ветерок.

– Это можно сравнить с донором, – нашёл ближайшую ассоциацию в сознании Габриэля Ит-тра. – Он сдаёт кровь, помогает другому человеку, а его организм обновляется. Мы отдали часть нашего важнейшего ресурса, взамен получим наш мир обновлённым.

– Для вас это хорошо? – задал вопрос Габриэль.

– Да, но ваши тела погибнут, – пришла грустно окрашенная мысль от Ит-тра, – последняя цистерна, станет в прямом смысле последней… Для вас… И тех двоих, что находятся неподалёку в огромном корабле.

– У нас есть выход? – спросил Габриэль.

– Мы поможем, но только тебе, – прозвучала мысль Ит-тра. – Ты здесь не один, но ты здесь один.

Габриэль не понял последнюю мысль Ит-тра, но решил не уточнять. От Ит-тра ход его мысли не остался незамеченным и он послал ему эмоцию, похожую на улыбку – Габриэль удивился, что пла-а-ма, могут улыбаться, чем вызвал ещё большую эмоцию-улыбку плазменного существа.

– Ит-тра, ты знаешь, что случилось с прошлыми экспедициями? – задал интересующий его вопрос Габриэль.

– Их всех устранили, – мысленно сказал Ит-тра, – когда они наполняли последнюю цистерну, появлялись другие люди с изображением бегущей собаки на скафандрах и лишали их оболочки жизни. Так было уже шесть раз.

– Мы могли бы стать седьмыми, – мрачно подумал Габриэль, – а что случилось с человеком по имени Билл Арк?

– Носитель по имени Билл Арк хотел убить другого носителя по имени Робер Торн, – прилетела мысль Ит-тра, – но у него не получилось.

– Ты сам это видел? – спросил Габриэль.

– Мы – пла-а-ма, мы связаны в одно мысленное поле, – прозвучало в голове Габриэля. – Это узнал мыслитель Этт-ра, который беседовал с Робером. Робер мог спасти Билла, но не захотел.

Прикосновение кошачьей лапки стало ослабевать, а веретенообразное тело таять и Габриэль, вскоре, остался один в своей каюте, наедине со своими мыслями и серыми стенами. Он сидел на кровати, смотрел в такой же серый, как и потолок, пол, представляя, что для разнообразия всё-таки не помешало бы положить сюда коврик яркого цвета – оранжевого или зелёного, и обстановка сразу бы сделалась более жизнеутверждающей и возможно тягостные мысли не приходили бы так часто в его голову. Тут до слуха Габриэля донёсся низкий рокот, перешедший в вибрацию пола и стен каюты.

Где-то на просторах потухшей звезды под поверхностью собралась огромная масса активного гелия, сжатая до состояния плотной, почти до твёрдости металла, жидкости. И она искала выход на поверхность. Это был один из некогда основных конвекционных потоков плазмы, когда-то мощный и неукротимый, вбиравший в себя сотни других, более мелких и слабых потоков, и в период затишья, долгие годы влачивший жалкое существования под поверхностью. Но люди, выкачивающие гелий из недр звезды, освободили место в породе и поток двинулся вперёд и вверх. Он расталкивал спекшиеся слои вещества, он протискивался между ними, и давил на те стены, что посмели противостоять его движению, крошил их, ломал и снова искал проход, порождая сейсмическую активность на поверхности звезды. Часть его просочилась сквозь трещины и заполнила разломы, но оставшегося вещества хватало, чтобы продолжать движение и сегодня он оказался настолько близок к поверхности и свободе, что никто и ничто уже не могло сдержать его напор. Поток продавил последние метры породы и вырвался из своей темницы. Мощная сила гравитации ядра и давление слоёв, разогрело его и он вспыхнул столбом ионизированного газа, как путеводный маяк